Сегодня как никогда в России большой проблемой является злоупотребление психоактивными веществами. Вот только несколько цифр: 8 миллионов россиян употребляет наркотики… Ежегодно от алкоголя и его суррогатов умирает 500 тысяч человек… На учете в связи со злоупотреблением алкоголя, по данным Роспотребнадзора, стоит 1,7 миллиона человек, и это, считают, лишь 10% от реального числа больных алкоголизмом…
Злоупотребление психоактивными веществами — это явление не ограничивается лишь одним алко- или наркозависимым, а охватывает все его ближайшее окружение. Если у нас большинство употребляющих психоактивные вещества — это мужчины, то у них у всех есть матери, подруги, жены. Практика показывает, что у женщин, живущих рядом с алкоголиком или наркоманом, формируется состояние, которое называется созависимостью. И чаще всего, сами того не осознавая, созависимые женщины в той или иной степени поддерживают пагубную страсть своих мужей и сыновей.
К сожалению, это состояние российских женщин обусловлено еще и исторически. Дело в том, что до революции российская семья была патриархальной. Во главе ее стоял мужчина, и, если он в силу различных обстоятельств (войны или болезни) погибал, то главой семьи, как правило, становился старший сын. Лишь только в крайних случаях семью возглавляла женщина.
После 1917 года — картина резко меняется. Чтобы понять причины, мы, во-первых, должны подсчитать потери, которые понесло население России в 20-м веке. Первая мировая война, репрессии, Великая Отечественная… Большинство тех, кто погиб на фронте, был расстрелян или оказался в местах лишения свободы как враг народа, были мужчины. И получалось, что наши женщины, оставшись одни и стиснув зубы, стремились выжить, прокормить, одеть и вырастить детей. В России появились пословицы и поговорки, соответствующие только нашему менталитету. Например, такая: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик».
Женщины у мартеновских печей, на тракторе, впряженные в плуг, укладывающие шпалы — на их плечи легла тяжесть невзгод и трудностей, они были вынуждены справляться с ними в одиночку и руководить семьей в силу объективного отсутствия мужчин. Основной целью такой «железной» женщины стало физическое выживание, а душа, чувства, привязанности, эмоции — на эту сторону человеческой жизни просто не хватает времени, сил и внимания. И даже когда наступил долгожданный мир, жизнь женщин не стала легче. Об этом написал советский поэт Наум Коржавин: «Ей жить бы хотелось иначе, носить драгоценный наряд… Но кони — все скачут и скачут. А избы — горят и горят».
И вот в результате этой ситуации у матери формируется такое послание для девочек: опираться на мужчину нельзя, потому что часто его просто нет. Почему его нет — погиб он, спился или ушел к другой — это для ребенка в принципе не так важно. Дочки усваивают суть: нет чувства безопасности и поэтому «нужно быть сильной и мужественной женщиной, как моя мама, и она говорила мне о том, что мужчинам доверять опасно». Поэтому у девочки формируется низкое доверие к мужчинам и потребность все контролировать.
В семье, где доминирует женщина, формируется послание и для сыновей: «за все отвечает мама, ей нужно подчиняться», «я сын ненастоящего мужчины», «я не способен и не смогу нести ответственность», «мне нельзя доверять женщинам» (образ женщины мальчику представляется грозным, вызывающим чувство тревоги). В результате вырастает мужчина, склонный к зависимому поведению. Свой вклад в формирование зависимого типа мужчины вносит и социальная среда (детсад, школа, институт, здравоохранение), где доминируют женщины.
С одной стороны, у мальчика вместо «я отвечаю за все» фокус контроля смещается вовне и закрепляется ощущение, что проще и удобнее подчиняться женщине. И в то же время у девочки, с другой стороны, формируется потребность гиперконтроля и, став взрослой, она создает дисфункциональную семью, в которой воспроизводит модели, знакомые с детства.
Особенно ярко это проявляется тогда, когда отец женщины злоупотреблял алкоголем. Ее восприятие жизни несет отпечаток такого рода проблемы в родной семье: женщина непроизвольно поддерживает знакомый ей с детства паттерн (образ) созависимого поведения (типы воспитания в алкоголизирующейся семье прекрасно иллюстрирует советский фильм «Маленькая Вера») и в итоге создает ситуацию, в которой мужчина, даже если он был не очень склонен к злоупотреблению алкогольными напитками, постепенно склоняется в сторону злоупотребления, тем более, что это социально одобряемая и поддерживаемая модель. Крестины, дни рождения, поминки, свадьбы, проводы в армию, Новый год, сделки в бизнесе – все сопровождается спиртным. Это способ улучшить общение, расслабиться, провести время.
Проблема такого глобального злоупотребления в России носит двойной характер: мужчинам настолько трудно справиться с зависимым поведением, насколько женщины своим поведением невольно поддерживают тип зависимого мужчины.
Есть еще и глубокий вопрос смысла жизни. Когда после войны проходит более 20 лет и у девочек (детей войны) появляются дети, то на них сосредоточивается весь запас эмоций, фокусируются все ожидания тепла, счастья и любви. На смену колоссальным трудностям, пережитым старшим поколением, приходит относительная сытость и мир. И у мам появляется горячее желание дать ребенку счастливое детство. Ребенок становится кумиром семьи и, вырастая, требует жертв. Мама, давшая ребенку все, готова нести его на руках до пенсии. Подлинной ценностью такой «сумасшедшей» мамы является не Бог, не муж, а ребенок.
Такого распределения семейных отношений дореволюционная Россия не знала. Там лучший кусок полагался главе семьи, на нем же были сосредоточены уважение и забота. Дети были частью семейной системы, а не находились на вершине семейной пирамиды, превращая всех родственников в обслуживающий персонал по обеспечению их потребностей. Конечно, безразличное отношение к ребенку, отпускание воспитания на самотек тоже приводит к плачевным результатам, но это уже другой вопрос. Во всяком случае, такую инфантильность, такое потребительское отношение, какое нам дала детоцентристская система («Ребенок — кумир семьи», «Наша задача — счастливый ребенок»), не знали ни Царская Россия, ни другое традиционное общество.
Сегодня есть определенный выход из этой ситуации. В стране есть группы помощи родственникам зависимых людей при храмах, есть братства трезвости.
Сегодня очень важно, учитывая масштаб проблемы в стране, помочь женщинам выбрать наиболее эффективные стратегии поведения с зависимыми родственниками. Именно с женщины может начаться изменение ситуации. Перемены могут идти, прежде всего, двумя основными путями: с одной стороны, за счет увеличения значимости и роли мужчины в семье, ответственного отцовства и, с другой стороны, за счет преодоления паттерна созависимого поведения у женщины. Очень важно повысить компетентность населения в этом плане, создавать больше очагов такого просвещения, групп само- и взаимопомощи. В них женщины могли бы советоваться со специалистами и друг с другом о том, как изменить свое поведение и в итоге помочь мужчинам выйти из порочного круга злоупотребления психоактивными веществами.
Очень часто на группах для созависимых приходится слышать горькие рассказы женщин, которых оскорбляют и даже поднимают на них руки мужья или сыновья… И всегда возникает недоумение: почему женщина продолжает себя так странно вести — выгораживает своих мучителей, откупает их от полиции, покрывает перед коллегами и начальством, предоставляет все домашние блага?.. Стихи и песни ярко демонстрируют этот психотип русской женщины. Например, достаточно популярная в свое время песня, которую исполняла Людмила Зыкина:
«В селах Рязанщины, в селах Смоленщины
Слово «люблю» непривычно для женщины,
Там, бесконечно и верно любя,
Женщина скажет: «Жалею тебя».
И вот это «жалею тебя» трансформируется в потакание болезни. Эта жалость превращается в готовность и даже убежденность, что мужчина не будет кормильцем, опорой, защитой. Что он станет таким крестом, который нести трудно, а бросить жалко, страшно или стыдно, да и не благословляется священником. И в этом плане женщина берет на себя роль жертвы и несет ее. От своей роли страдалицы она имеет определенные вторичные выгоды — ощущение собственной значимости, ценности, нужности и прочее. Здесь очень важно, чтобы восприятие собственной позиции, осознание своих мотивов и чувств женщина проанализировала, переосмыслила и изменила в более адекватную сторону — тогда и семейные отношения станут более здоровыми. Важно и в православной среде определиться, что такое Крест Христов и чем он отличается от ложного Креста. Давайте сравним два этих понятия с точки зрения плодов, которые они приносят:
| Крест Христов | ложный Крест | |
| В отношениях с другим человеком | Умножение любви, переживание близости, открытости, взаимопонимания, единства. | Вакуум интимности.
В отношениях — манипуляция, обман, недоверие, переживание одиночества.
|
| В отношениях с Богом и по отношению к вере | Исполняются заповеди.
Умножение свободы ведет к подлинной свободе, без вседозволенности. Возрастает доверие к Богу.
|
Нарушение заповеди «Не сотвори себе кумира»: кумиром является зависимый, вся жизнь подчинена ему и его болезни.
Магический подход к вере.
|
| В отношениях с самим собой и другим | Личное достоинство возрастает рука об руку со смирением.
Дерзновение без дерзости (ассертивность). Есть чувство благодарности. Нет озлобления и ропота, мир. Нет регулярного нытья и постоянных жалоб. Дар жизни переживается как счастье. Несение подлинного креста связано с преображением личности, ее духовным ростом, это проявление ее активности, а не пассивного страдательного залога, возрастание в любви. Есть осознание необходимости начать с себя, обращение к себе с пониманием важности личных перемен и личной ответственности. |
Созависимый ставит крест на самом себе.
У женщин формируется психология жертвы. Жалость к себе — наиболее частое чувство. Религиозная гордыня – отказ от человеческой помощи. («Буду молиться, достаточно того, что я хожу в церковь, обращаться к специалистам бессмысленно»). Неосознанность процессов (не слышит, не видит аргументов и доводов других людей относительно ситуации с зависимым). Мотив несения креста – отсутствие свободного осознанного выбора (некуда деться, я виновата, что он такой). «Слепая» любовь, манипуляции, обман, контроль, подавление и обесценивание другого в отношениях с зависимым. Высокая тревожность и обида, приводящие к унынию и отчаянию. Потеря ответственности за себя, в погоне нести ответственность за другого. |
| Отличия от любви | Любовь видит в другом образ Божий и уважает его.
В любви есть критика к себе, милосердие к другому. Любовь не порабощает себе, ведет к росту и просветлению, к вере в себя и доверию к Богу и людям. |
Созависимость видит в другом только беспомощного, падшего человека.
В созависимости мало критики к себе, много — к другому. Созависимость ведет к усилению зависимости и страданию обоих.
|
В преодолении патологических стереотипов (когда один пьет, а другая «несет» пьющего человека на своей спине, обливаясь потом и слезами, но ни тот, ни другая не готовы изменить этот способ сосуществования) очень важен семейный подход. Стоит женщине «распрямиться», вдохнуть полной грудью, изменить ситуацию, как пьющему мужу или сыну в ней будет уже некомфортно и появится надежда, что он тоже попытается что-то изменить. Поэтому, в первую очередь, именно женское восприятие проблемы, именно созависимое поведение очень важно подвергнуть переосмыслению. Помочь в этом могут соответствующие книги (их можно найти в интернете), группы и общества трезвости.
Изменение стереотипов, которые сложились на протяжении 20-го века в менталитете российских женщин, ставших заложницами этой исторической трагедии, на сегодня является наиболее перспективным и важным деланием для того, чтобы Россия смогла переломить ситуацию с пьянством, алкоголизмом и наркоманией.